Амкар в жизни человека. часть 2
Когда металл был получен и отгружен куда надо, необходимо было сопроводить всю сделку. В те времена всё, абсолютно всё делалось под личную ответственность.
Коммерческие связи были не прочны, нельзя было позвонить условному коммерсу-брокеру в Волгоград, чтобы он с твоей доверенностью отгрузил вагон соды в Новотроицк. То есть, позвонить то было можно, только вагон соды растворился бы после этого в волжских степях, как горизонт в знойном мареве.
Нужно было ехать самому, и самому все оформлять. Наконец вагон уходил. Следом Березники.
Затем Стерлитамак. Всё, можно ехать в Новотроицк, отгружать хром на Полевской. Думаете, всё так просто? Не тут-то было.
Параллельно с юфтью такие же сделки мутились с каждой товарной группой. Всё это вызывало самые невероятные пересечения и наложения. Все выгадывали, искали товар, меняли, выстраивали цепочки и схемы.
Вагон пуговиц на вагон стиральных машин. Стиральные машины в Комсомольск-на-Амуре, оттуда вагон коленвалов. Коленвалы в Тольятти. Ах, не те привезли?!
А знаете, кому предложить? И ты должен быть наготове, должен при случае, встроиться в любую схему. Либо продолжить её, либо как-то логистически в ней поучаствовать.
Вагон туда-вагон сюда. Север-Юг. Снова север. И где-то там брезжит огонек, твоя цель, твоя задача, то, в чем нуждается фабрика.
Всё измерялось вагонами, любой товар. В ту пору ходил анекдот:
Встречаются два коммерса:
— Меняю вагон водки на три вагона повидла.
— Три много, а два дам.
— По рукам!
Один пошел искать вагон водки, другой два вагона повидла.
К тебе мог подойти товаровед, скажем, по картону:
— Чё, в Березники поехал?
— Ага, вагон отгружать.
— Слушай, закинь в Красновишерск, на бумкомбинат, там же рядом, пар двести обуви, и забери у них картон?
И ты вместо волги едешь на газели, и сначала кукуешь в Красновишерске, сдаешь-пересчитываешь обувь, ругаешься с кладовщиками ибо размеры, а по нашему «ростовка» не совпадает с заявкой, ибо при пересчете то недостает нескольких пар, то идет переизбыток, потом ловишь по всему Красновишерску очередного СидорПидоровича, чтобы отписал тебе картон, потом бранишься с охраной, наконец, выезжаешь.
В Березниках ты понимаешь, что попал с отправкой вагона на несколько дней. Отпускаешь газель. Через три дня мата-перемата, комка распутанных нервов, высаженного блока сигарет, вагон уходит.
Ты возвращаешься в номер гостиницы чтобы рухнуть и отоспаться. На столике записка от администратора гостиницы — перезвони, и номер твоего отдела. Нужно заехать в Добрянку, на ГРЭС, забрать акты взаимозачета и посмотреть, что за брак у них лежит на складе.
Едешь, уповаешь на то, что успеешь за день, ибо если не успеешь, нужно падать в гостиницу, а значит, обязательно, непременно отзвониться на фабрику и сообщить свой номер. Что повлечет за собой задание заехать еще в пару мест в Перми.
А не позвонить было нельзя. Ибо пейджеров, мобильных телефонов и интернета не было.
А коммуникации были огромными. Я всюду возил с собой 4 увесистых блокнота и общую тетрадь. А в них пометки, телефоны, стрелки, схемы, даты. А в конторе разрывается, обзванивая наши возможные точки появления, секретарь.
И пока ты в дороге, ты обязан заехать, выручить товарища, ибо если не заедешь, всё может осложниться, а то и вообще принять такой оборот, что нечеловеческие чьи-то усилия пойдут прахом.
Можно было поехать в Волгоград, а на обратном пути дать тысячного крюка через Нерехту. Знаете, где это, Нерехта? А Тумботино? А Чапаевск? А Топки?
А Торжок? Везде тебе участливыми твоими товарищами находились дела, везде что-то нужно было отгрузить, забрать, передать, переговорить.
И везде играли в футбол.
Металлург (Новокузнецк), Содовик (Стерлитамак), Носта (Новотроицк), Урал (Миасс), Металлург (Красноярск) — так получилось, что игры Амкара с этими командами мне довелось смотреть на выезде. Некоторые не по разу.
Самая восточная точка, куда меня заносило в моих скитаниях — Хабаровск. Западная-Петрозаводск. На севере это Норильск и Мурманск, а на юге Дербент, неподалеку от которого находится вообще самая южная точка нашего государства.
Ну и все что между этими точками перепахано и прочесано как через сито. В Новосибирске я был раз 20.
В Нижнем Тагиле раз 50. Москва, Екатеринбург, Питер, Нижний Новгород, Волгоград — без счета.
Мне это нравилось, я по природе путешественник.
Однажды, когда нарисовался перспективный тройничок Иркутск-Ангарск-Братск, у меня была сессия в университете. Я подумал, что увидеть Байкал и проехать практически по всему верхнему течению Ангары, увидеть воспетую Евтушенко в одноименной поэме Братскую ГЭС, «навстречу утренней заре, по Ангаре, по Ангаре» — это бесценно.
Я пошел, и написал заявление на академический отпуск. И больше никогда в жизни не пересекал университетский порог.
Жизнь мчалась, жизнь летела, она свистела мимо университетских окон, и было преступно просиживать там тот, данный судьбой шанс — постигать, познавать родную страну, жизнь, ловить впечатления. Походя, как бы сбоку, существовали деньги.
Так я к этому относился.
Меня грабили на трассе в Челябинской области, разводили на подьездах к Казани, за нашим ГАЗоном устраивали погоню по пустынной ночной дороге в Кировской области. Я мерз в заглохнувшем ЗИЛке в тридцатиградусный мороз в башкирских степях, а отойдя по нужде, нашел окоченевшего волка, угодившего в капкан и не успевшего перегрызть себе лапу…Поразительно, как, работая на провинциальной фабрике можно оказаться в таком гигантском и ошеломляющем водовороте!
Я многое повидал, но, едва ли не больше всего горжусь тем фактом, что я наверное единственный болельщик Амкара, который три раза был на выездных играх Амкара с Новотроицкой Ностой. Два раза во второй лиге и один раз в первой.
Тогда Носта забила нам в самом конце, при диком скоплении местного люда. В ту пору Амкар был для Новотроицка серьезным раздражителем.
Да и Носта для Перми тоже.
Действительно, при любви к футболу и таких обширных скитаниях было хоть и сложно, но вполне вероятно скорректировать свои поездки под календарь игр Амкара. Тогда уже, с помощью прессы, можно это было сделать.
Со временем поездки стали более упорядоченными, все набили свои основные маршрути и дороги, появилось некое подобие планирования. И я не скажу что часто, но появлялся на трибунах принимающих Амкар стадионов.
Тогда я слабо представлял себе, что такое фанатизм, слабо представляю и сейчас. Футбол, особенно футбол на выезде, всегда казался мне еще одной возможностью познать этот мир, причем познать его с иной, непарадной, или утилитарной стороны.
Ведь когда ты путешествуешь как турист, ты видишь в основном парадное лицо местности. Все самое лучшее, красивое, достойное, интересное.
Когда ты путешествуешь по делам — ты видишь изнанку — промзоны, вереницы трубопроводов, грязь, серость, стаи бродячих собак, маргинальные окраины, бараки рабочих поселков. А когда ты едешь на футбол, ты, как бы оказываешься между.
Ибо и стадионы не всегда находятся в центре, и дороги к ним ведут иные, и даже заведения по пути, те, где можно перехватить сто грамм и бутерброд, не такие. Есть колорит, есть дух.
И попадаются всякие скверики, лопухом поросшие газоны, там мелькнет облупленная колоколенка, а здесь скрипнет ржавая карусель. Сворачиваешь с тротура с белеными бордюрами, топаешь к переходу, а тут из лужи размером с Волгу, как из засады, что твоя субмарина, выныривает древний жигуль и окатывает тебя с головы до ног.
Это ничего. Это хорошая примета. Значит пойдет игра…
Я никогда не дрался за клуб, не стоял плечом к плечу в тесных рядах, не скандировал речевки, не ощущал этого странного, но подозреваю что захватывающего, единения. Скорее я испытывал отъединение, инаковое чувство стороннего, но сопричастного наблюдателя.
И при этом всегда гордился своей командой. Конечно, бывал я и на секторах, тут уж как сложится.
Где повыше, где пореже… Но всегда, если есть такая возможность, если есть время покумекать и поразмыслить, я выбираю вариант, чтобы идти на выезде на домашнюю трибуну, в толпу, в гущу местного люда.
Такое невозможно, по объективным причинам, например в Казани. В Уфе, помню, нас прямо у кассы уличили в том, что мы Пермские, и наотрез отказались продавать билеты.
Это в Уфе, которая никогда ничего не делила с Пермью за пределами спортивных площадок. «Хорошй башкир-мертвый башкир» — была у моего приятеля такая шуточная поговорка. Я же люблю Башкирию нежной, почти сыновней любовью.
А в целом… Для себя я так решил — уж если оказался в новом месте, составь о нем как можно больше различных впечатлений. Кто-то назовет эту позицию потребленческой. В ней нет исступленной жертвенности фанатизма, в ней нет угара и драйва.
Но… Это мой путь, моя позиция, как бы она кого ни коробила. Во всяком случае она заявлена и изложена прямо и открыто. Она не может принизить меня, как болельщика, она не может навредить клубу, за который я болею.
Я так считаю. И еще один немаловажный момент — я всегда болею за своих, переживаю неудачи, радуюсь голам, вскакиваю, прыгаю, аплодирую. Ни разу, НИ РАЗУ никто из местных не сказал мне плохого слова. По пьянке, да, случались происшествия.
Но они случились бы и без футбола.
Продолжение следует завтра, 29.07.2018
