Душа нараспашку
Главное действующее лицо проходящего сейчас в Москве чемпионата Европы по художественной гимнастике – мегазвезда Алина КАБАЕВА. 23-летняя олимпийская чемпионка вернулась в большой спорт после полуторагодичного перерыва.
Практически столько же длился ее добровольный «обет молчания».
За пределами ковра
– Вы еще не устали выворачивать душу перед журналистами?
– Нет. Мне нравится, когда нормальный журналист нормальные статьи пишет. Каждый спортсмен, который получает золотые медали, заслуживает, по-моему, только хороших слов.
Меня же редко, но обижали. Ладно, задают некорректные вопросы, но не надо мои ответы переиначивать. Если бы я не была сильной и вокруг меня не было много правильных людей, не знаю, может быть, последствия публикаций в некоторых СМИ были бы ужасными.
У меня бывали срывы из-за того, что меня представляли совершенно не такой, какая я на самом деле. Самое неприятное, эту чушь читают дети, для которых я – кумир.
– Значит, знаменитости врут, когда говорят, что не обращают внимания на то, что о них пишут?
– Я очень даже обращаю. Могла расстроенной, сбитой с толку, в сердцах сорвать тренировку. Потом привыкла.
А ведь раньше открытая была и так любила общаться! Сейчас понимаю, что все рассказывать нельзя. У нас ведь как?
Когда человек только-только кем-то становится, его все жалеют и любят: ну какая замечательная девочка! Но стоит девочке стать звездой – обрушивается лавина зависти. Вот так и я – сначала была хорошей, а потом почему-то стала плохой.
Придумали, что характер у меня испортился, и всякое такое, что вообще ко мне не относится.
– Где вам сейчас труднее – на ковре или в жизни?
– На ковре я получаю удовольствие. Но вот беда – чем старше становлюсь, тем меньше хочу уезжать из России.
За границей тяжело, не хватает общения. Я согласна даже на базе в Новогорске безвылазно сидеть, но чтобы каждую неделю очередной этап Гран-при проводился только в Москве.
Не люблю одиночества, а на соревнованиях живу в одноместном номере, потому что сон для меня чуть ли не единственное средство восстановления. Бывает, выступлю без куража, а мой тренер Ирина Александровна Винер говорит: ты что, приехала соревноваться, что ли?
Ты же вернулась потому, что любишь гимнастику!
– Но жизнь гораздо шире, чем ковер.
– Я обожаю жизнь, что бы ни случилось. Мне говорят: ты заходишь в зал всегда с улыбкой.
А ведь и впрямь, хорошее настроение у меня идет словно изнутри, причем даже если неудачно выступлю.
– А где вы себе больше нравитесь – на ковре или вне ковра?
– И там, и там я хорошенькая.
Личная жизнь – табу
– Почему вас снова потянуло в зал? Может быть, вы хотели здесь от кого-то или от чего-то спрятаться?
– Что касается личной жизни, это все закончилось. Говорят, дурак учится на своих ошибках, а умный на чужих.
Но это невозможно. Каждый должен сам все пережить, осознать и прочувствовать. В том числе и боль. Я пережила многое в своей так называемой личной жизни и обо всем, что ее касается, больше говорить не буду.
Это мой секрет. А в спорт вернулась потому, что действительно соскучилась. Ничего не случилось, а что писали – ерунда.
Я могла идти учиться. Но в Японии увидела по телевизору, как выступала Ирина Слуцкая на чемпионате мира 2005 г. в Москве. Она (вот уж кто действительно умница!) была в шикарной форме. В тот момент обожгло – тоже хочу кураж испытать! А я-то почему так рано закончила?
Может, попробовать? В общество я возвратиться могу всегда, а два года до Олимпийских игр потом уже не вернуть.
– Редко какую женщину неудачно закончившая личная история делает добрее. Вы к какой категории себя относите?
– Это смотря по чьей инициативе люди разошлись. Если по инициативе мужчины – это для женщины ужасно. Но когда у тебя остыли чувства, тебе уже по барабану, что творится с тем человеком. И настроение хорошее.
Когда человек перестает любить, ему становится все равно. Некоторые говорят: тебе, дескать, это аукнется.
Не дай бог, конечно.
– Приобретение женского опыта помогает вам в спорте?
– Становишься более одухотворенной, чувствуешь музыку совсем по-другому. Такое удовольствие получаешь, особенно когда у тебя настроение отличное. «Кармен» очень люблю.
Это моя музыка. Но на этом чемпионате Европы «Кармен» не будет.
– Винер утверждает, будто по своим физическим данным вы можете выступать до 40 лет и больше…
– Физически – да. Если у меня есть эмоции, я могу просто из мертвых себя поднять и сделать все на отлично.
Но можно устать психологически. После Олимпиады – хватит уже.
Можно становиться мамой, бабушкой, прабабушкой.
Любить и быть любимой
– Когда вы летаете «бизнес-классом», а другие гимнастки «эконом», вы не испытываете некоего внутреннего дискомфорта?
– Я заслужила это. А другим девочкам есть куда стремиться.
Дай бог, они будут такими же именитыми и тоже станут летать «бизнес-классом».
– У вас есть своя квартира или вы живете с мамой?
– Вот-вот перееду. Сейчас в моей новой квартире под маминым руководством заканчивается ремонт.
А вообще-то своим домом я считаю Новогорск. Когда перед нами встает выбор, поехать на сбор в Черногорию или остаться, я прошу Винер: пожалуйста, можно в Новогорске остаться? Очень люблю эту базу. Сделали там евроремонт в двух номерах, предложили переехать.
Но я живу попеременно в тех же номерах, где жила с детства – в 12?м или 6?м. Сейчас читаю книгу, в которой героиня вспоминает о своем детстве, и вдруг впервые в жизни за чтением слезы потекли. Так остро почувствовала, что детство не вернешь.
Детство – самый счастливый период моей жизни. Не забуду первых ощущений, когда приехала с мамой из Ташкента в Новогорск на смотрины, как потом все потихоньку начиналось.
Это был мой дом. Поэтому я люблю его и живу там вовсе не потому, что у меня пока нет своей квартиры.
– Обычно спортсмены говорят, что детства у них не было.
– Тогда объясните мне, что такое детство? Это во дворах гулять? Мое детство в Новогорске было прекрасным.
В 12 лет здесь решалась моя судьба – идти учиться или остаться в спорте. Если бы Винер сказала «нет», мы бы с мамой уехали в Америку. Маму я очень люблю. Я хочу, чтобы она занималась моим ремонтом, собой, ходила в спортзал, плавала и больше ничем.
Она это заслужила. Я ее благодарю за то, что она подарила мне такую жизнь. Хороший ребенок или плохой – виноваты родители. Они должны слушать, что хочет ребенок, чтобы ему помочь. А вот фанатизм родительский ни к чему хорошему не приводит.
Мне мама говорит: Алин, тебя послушаешь – ты такая мудрая, будто жизнь прожила.
– Для вас важнее любить или быть любимой?
– Лучше… и любить, и быть любимой. Любить хорошо, а быть любимой – отлично! Но я не знаю, как это по отдельности. У меня такого просто еще не было, чтобы прочувствовать, как это – я люблю, а меня не любят? До сих пор у меня это было либо взаимно, либо вообще никак.
Наверное, я не смогу существовать в условиях, когда я что-то человеку даю безвозмездно и при этом терплю. Терпеть – это не мой удел.
– Ради чего вы согласны терпеть?
– Только ради своей победы в спорте. В жизни я ничего просто так терпеть не буду. Разве что недолгую разлуку. Но при этом я четко должна знать, что впереди меня ожидает только радость.
Да, можно поплакать, но ненавижу, когда жалуются просто так, чтобы пожалели. Есть в жизни непреходящие ценности, которые страшно потерять.
Я в принципе ничего не боюсь, кроме одного – потерять родного человека. Когда самолеты разбиваются, семьи погибших страдают, а ты из-за какой-то ерунды начинаешь раскисать и хочешь, чтобы тебя при этом пожалели, – нет, это не про меня.
Нужно ценить любую радость, и, если у тебя все хорошо, не стоит лишний раз обращаться к Богу.
– В какой мере вас волнует заработок в гимнастике?
– Абсолютно ни в какой, слава богу. Наверное, мне никто не поверит. Заработок, деньги – это необходимая составляющая независимости. Конечно, мне нравится быть независимой.
Но… все равно хочется, чтобы рядом был мужчина, на поддержку которого во всех смыслах этого слова я всегда могла бы рассчитывать и жить спокойно.
