Обречены на память. пять лет назад разбились хоккеисты «локомотива»
В среду в КХЛ нет матчей. В лиге уже ставший привычным для 7 сентября траур.
В память о команде «Локомотива», разбившейся пять лет назад под Ярославлем.
Пять лет прошло с того трагичного дня – самого страшного в истории всего нашего хоккея. Сегодня день траура в Ярославле.
И, наверное, во многих хоккейных городах тоже. Всем нам хочется уже забыть об этой боли, задвинуть ее поглубже в душу.
Написать о новом «Локомотиве», который возродился и уже давно набрал мощь и вновь претендует на лидерство в КХЛ. Ведь, если объективно, это и есть лучший памятник погибшим игрокам. Продолжение их клуба, их дела…
Наверное, у кого-то получится так написать. Не у меня. Не могу расстаться с болью. Возможно, потому, что уже в ночь после трагедии стоял под проливным дождем возле ярославского морга, куда постепенно привозили игроков с места падения самолета, и слушал разговоры следователей.
О том, как идентифицировать людей, с которыми я еще недавно общался. Кого-то узнавали по перстню на пальце, кого по татуировке.
Опознать по лицам сгоревших заживо хоккеистов было нельзя.
Не могу вычеркнуть, изгнать, удалить из своей памяти эту ночь. Она останется со мной навсегда. И я удивляюсь, завидую беспечности своих коллег, которые еще тогда, в сентябре 2011-го, заявляли, что «пройдет полгода – и о трагедии «Локомотива» все забудут». Я честно хочу забыть.
Но не могу. 
Раньше очень любил ездить на матчи «Локомотива». От Москвы до Ярославля недалеко, можно за сутки легко обернуться.
А атмосфера на местной арене всегда особая и по-своему замечательная. Редко где болеют, как в Ярославле, – очень страстно и одновременно очень дружелюбно. Там действительно всегда была атмосфера праздника. Не натянутого, а от души.
Всенародного гуляния, после которого никогда не бывает похмелья.
Я не случайно написал «была». Потому что сейчас признаюсь честно – и сам себе, и своему руководству, и читателям нашей газеты: вот уже пять лет, как я не люблю ездить в командировки на домашние матчи «Локомотива».
Мне трудно там работать.
Потому что хоккейный матч – это торжество жизни. Это сама жизнь – в движении, скорости, бешеных стыках и азарте в глазах. И я должен писать об этом. Но я видел, как на этой арене длинными рядами стояли гробы.
Слышал рыдания людей. Видел столько слез разом, сколько не видел до этого никогда и нигде.
И, наверное, больше никогда не увижу.
И я не в силах вычеркнуть из памяти эту вереницу гробов и скорбно двигающийся мимо них нескончаемый поток тех, кто пришел тогда, в 2011-м, проститься с игроками. Я вижу ее каждый раз на матче «Локомотива».
И ничего не могу с этим поделать.
Я сам с некоторыми хоккеистами общался довольно часто. Всегда ведь больше помнишь тех, кого лично знал.
Потому что их не хватает.
Лучезарный и всегда по-ангельски светлый Ваня Ткаченко.
Вечно взъерошенный, готовый поспорить и даже поругаться с журналистами Ян Марек. Порой чуть до драк не доходило!
Могучий гигант в клубках мышц Павел Рахунек.
Никогда не унывающий тренер Александр (Жора) Карповцев. Помню, как на ЧМ-2005 он, еще тогда игрок сборной, подскакал ко мне на одной ноге (сломал ее на турнире) и попросил показать, где продаются талисманы чемпионата. Идти было далеко, я предложил купить и принести.
Но Карповцев отказался наотрез. Так весело и скакал за мной, сыпля своими прибаутками…
Мне, наверное, никогда не перестанут мерещиться их лица в толпе на ярославской арене. И, наверное, не только мне. Многим, кто знал их гораздо ближе, чем я…
Есть вещи, которые невозможно исправить. Есть вещи, с которыми невозможно смириться.
Можно только, скрипнув зубами, вытолкнуть из себя: «Спите спокойно, ребята. Вечная память».
Мы будем вас помнить. Мы на это обречены.
