Почему на западе плохо ругаются матом?
– Евгений, как вам удается проводить за «Сан-Хосе» почти все матчи без замен? Это большая нагрузка для вратаря.
– Вопервых, нужно быть очень дисциплинированным. Если ты один день недоспал, в другой где-то погулял, то никакого здоровья на хоккей не останется.
Во-вторых, играть в каждом матче – это не так тяжело, как кажется. Надо думать о предстоящих поединках, постоянно держать себя в хорошем тонусе.
А еще, и это в-третьих, «Сан-Хосе» – замечательная команда. Ее называют одним из претендентов на Кубок Стэнли. Когда перед тобой здорово играют защитники и вообще весь коллектив, как единое целое, – гораздо проще делать свою работу. Ведь кто такой вратарь?
Он в одиночку не сделает ничегошеньки. Пусть даже будет считаться лучшим голкипером в мире.
Если команда бросает тебя под расстрел, то разгром неминуем.
– На каком языке вы ругаетесь, когда пропускаете шайбу?
– На русском. А вы как думали? У нас очень богатый, многообразный язык!
– И даже когда хотите объяснить партнерам, что в конкретном эпизоде они были не правы?
– Тут, конечно, на английский перехожу. Вообще, как только в команде НХЛ появляется русский, он сразу учит партнеров отечественному мату. И скоро весь состав начинает материться по-русски.
Но в Западной конференции очень мало наших игроков. Только я, Зубов, Дацюк, Радулов, Брызгалов, Хабибулин…
Наверное, поэтому мы пока не совершили «культурную» революцию (улыбается).
– В сборной России теперь не очень много энхаэловцев. Выто поедете на Чемпионат мира в Канаду?
– Я где-то читал интервью главного тренера сборной Вячеслава Быкова. Он сказал правильные слова: пусть ребята завершат сезон, выступят в плей-офф НХЛ.
Что их сейчас дергать? Вот как я могу гарантировать, что приеду в Квебек, если мой «Сан-Хосе» дойдет до финала Кубка Стэнли?
А так, я не думаю, что кого-то из игроков придется сильно упрашивать. Сейчас не 90-е, когда многие энхаэловцы отказывались играть за сборную.
Времена изменились.
– Ваша жена – американка. Она говорит по-русски?
– Табата знает много слов, понимает моих родителей. Но разговаривает чуть-чуть. То же самое можно сказать о детях – старшей дочке Эмме и сыне Андрее. Я учу их русскому.
Но когда Эмма пошла в садик, ей стало тяжело говорить на двух языках. «Не хочу заниматься русским, и все!», – сказала она. Заставлять ее не буду.
А сын недавно начал говорить. Его первое русское слово было «дай!» (смеется).
– Свободное время у вас есть? Раньше, помню, рассказывали, что ходите на рыбалку, играете в гольф
– Когда это было! Сейчас личного времени нет совершенно. Едва появляется, посвящаю его детям.
Играем вместе, отдыхаем.
– Интересно, как можно отдыхать в компании двух детейсорванцов?
– Вот так (улыбается). Они берут меня за ручку. Куда ведут – туда идем.
В парк, качаемся на качелях. С ними отдыхаю душой.
На самом деле от большого количества поездок, игр, какие бывают у хоккеистов, может кругом пойти голова. Общения с товарищами по команде у меня и так выше крыши Бывает, проведешь дватри матча, вернешься домой с выезда – настроение паршивое.
А возле порога тебя встречают два улыбчивых личика. И сразу вся загрузка, весь психологический негатив куда-то улетучиваются.
