«Спартак» по-испански?
Изучение испанского опыта показало, что идея президента Альфа-Банка Петра Авена о предоставлении болельщикам возможности стать владельцами московского Спартака вряд ли будет эффективной.
На днях президент Альфа-Банка Петр Авен высказал мысль о том, что Леониду Федуну стоит расстаться с частью Спартака, дав возможность болельщикам стать владельцами клуба. Но, как показывает опыт Испании, идея эта далека от совершенства.
По словам миллиардера Петра Авена, более правильной является ситуация, при которой контрольный пакет акций находится в руках болельщиков, плюс ядро из трёх-четырёх влиятельных совладельцев, обязанных учитывать мнение народа. В пример же президент Альфа-Банка привёл мадридский Реал и Барселону.
Очевидно, что со стороны Петра Авена это чистой воды популизм, ведь уже много лет он хочет стать владельцем Спартака, и в этот момент открыто обращается к болельщикам красно-белых его поддержать. Сама же идея обращения к испанскому опыту с болельщиками в роли акционеров выглядит весьма спорной.
Начать стоит с того, что Sociedad anonima deportiva (на русский это можно перевести как Спортивное открытое акционерное общество), которыми и стали все профессиональные футбольные клубы Испании, было придумано не от хорошей жизни. Виной всему — долги, в которых погрязли испанские команды.
Чтобы навести хоть какой-то порядок, сделать финансовые процессы более прозрачными, и появился в 1990 году Спортивный закон Ley 10/1990 del Deporte. К июня 1992 года все футбольные клубы, желающие выступать в Примере или Сегунде, обязаны были сменить свой статус некоммерческих спортивных ассоциаций на спортивные открытые акционерные общества.
Исключение составили лишь четыре клуба — мадридский Реал, Барселона, Атлетик и Осасуна. Им было позволено сохранить свой статус, потому что их бюджет был профицитным на протяжении предыдущих пяти лет (начиная с сезона-1985/86).
Идея сочинителей закона была простой: этот статус позволит ещё крепче связать клуб с его болельщиками, которые получат возможность влиять на менеджмент. Президенты в свою очередь будут сдерживаться общественным вниманием и не станут набирать кредитов и бесконечно тратить клубные средства.
Отличие от стандартного открытого акционерного общества состоит в том, что прибыль не делится между акционерами, а остаётся в клубе и тратится на его нужды, что должно было укрепить финансовую стабильность компаний.
Для Спартака с его многомиллионной армией болельщиков такой путь, возможно, был бы самым оптимальным. Каждый желающий приобретёт себе кусочек клуба, будет лично раз в четыре года голосовать за президента и через представителя утверждать ежегодный бюджет.
С Леонида Федуна, который станет лишь одним из владельцев, будет снят гнёт давления со стороны болельщиков. Добавит ли этого что-то реально в деятельность клуба? Вряд ли.
Демократия, о которой принято говорить в связи с подобной формой владения клубом, оказывается лишь частичной, ведь влиять на ежедневные операции (на покупку игроков, на смену тренера, на предлагаемые новичкам зарплат и т. д.) болельщик всё равно не сможет. Лишь адресатом критики перестанет быть владелец, а станет выбранный ими президент.
Продолжая рассматривать испанский опыт, выходит, что в реальности долги клубов только возросли. То, чего хотели добиться законодатели, ударило по самим клубам.
Экономисты отмечают одну из главных проблем: сосьос (член клуба) никогда не перестаёт быть фанатом, когда дело касается его клуба, он не может здраво оценивать события, для него главное — спортивный успех команды, но никак не финансовое процветание самого акционерного общества. Именно этим пользуются кандидаты в президенты клубов.
Первое, что они обещают, — покупки футболистов с именем (достаточно вспомнить Флорентино Переса с его Луишем Фигу или Хоана Лапорту с Дэвидом Бекхэмом). Естественно, всё это приводит к бесконечным тратам.
Постепенно испанские клубы возвращаются к более традиционным формам владения. Расинг попал в руки индуса Ахсана Аль Сайеда, Малага — катарца шейха Абдуллы Аль-Тани, Хетафе — компании из Дубаи Royal Emirates Group.
Незыблемыми остаются лишь позиции мадридского Реала и Барселоны, у которых долгов тоже очень и очень много, хотя и оттуда уже доносятся голоса о том, что пора бы выходить на биржу. И тут стоит заметить, что как раз этими двумя клубами владеют простые болельщики, или socios, которые ежегодно платят членские взносы.
У Барселоны их около 170 тысяч, у Реала — 80 тысяч. И никаких трёх-четырех влиятельных владельцев, о которых говорит Петр Авен, здесь нет и быть не может.
Возвращаясь к российской действительности, нужно понимать, что этот путь в принципе невозможен. Наш футбол не приносит никакой прибыли, а значит, деньги на команду могут давать либо банки, которые согласятся это делать под самый высокий процент, поскольку клубам, у которых порой даже стадионов нет, нечем будет обеспечивать кредиты, либо всё те же владельцы.
Но он у Спартака есть и сейчас.
Источник
