Срджан джокович: «у новака нет никакого кризиса, просто природа берет свое»
Отец 12-кратного чемпиона турниров «Большого шлема» в душевном эксклюзивном интервью журналисту издания Вечерње новости Юлией Евремович говорит об успехах, неудачах и детстве своего старшего сына
— Очень тяжело смотреть, как твой сын играет в больших матчах. Окрестности Уимблдона или ЮСО я знаю лучше, чем сами стадионы.
Я обычно хожу кругами и слушаю аплодисменты. Если они громкие, значит, очко выиграл соперник Новака, если слабенькие, значит, лидирует Новак. Не могу дождаться, когда закончится матч, а ведь иногда они длятся по пять часов.
Дома я просто выключаю телевизор, выхожу на улицу, сажусь в машину и езжу кругами по городу, громко врубив музыку. И жду смс-ки от жены с результатом.
— После 950 матчей, сыгранных в профессиональном туре, и бог знает какого количества юниорских, что может сказать отец с вашим эмоциональным опытом сыну, если тот проиграл?
— Выше голову – и в следующий раз лучшим будешь ты. На самом деле я не даю ему советов, как это делают «эксперты», которые знают все.
Иногда вообще не понимаю, как им не стыдно просто произносить его имя? Когда-то я сам был «экспертом», сопровождая его в поездках, наблюдая каждый его розыгрыш.
Мне пришлось проделать самую тяжелую работу – решить, способен ли мой сын стать теннисистом-профи. Можете представить, какой это ужас – решать судьбу своего ребенка, решать, достаточно ли он талантлив, чтобы стать тем, кем мечтает?
Слава богу, что спустя довольно непродолжительный отрезок времени эта работа перестала быть моей.
— После его победы на Ролан Гаррос «профессионалы» наперебой муссировали тему кризиса из-за диеты, Пепе Имаза, того, что Новак снял крест… Каков ваш взгляд на все это с личной, отцовской позиции?
— Какой кризис? Просто природа потребовала свое. Усталость, травмы… Это сказалось.
Когда-то все равно пришлось бы брать паузу. Конечно, случились и ошибки в лечении, но они не были намеренными. И сейчас все в порядке. Ноле начал процесс реабилитациии, бог даст, скоро начнет играть.
Я предполагаю, что к началу мая, к грунтовым Мастерсам, он уже будет в порядке.
Было много глупых атак на него. Причем тогда, когда ему было труднее всего, когда он больше всего нуждался в поддержке. Уверен, что 98% людей были за него, на его стороне, но обычно громче всего слышно не их, а оставшиеся несчастные 2% закомплексованных, ущербных людей.
Невозможно нравиться всем, даже если ты Новак. Тем не менее для меня непостижимо, что даже в Сербии находились недоброжелатели. Маррею после трех побед в ТБШ был пожалован титул сэра, а Новак после дюжины столкнулся в таким вот отношением в прошлом году…
— Он мог предотвратить атаки на себя, произнеся всего одну фразу – «Я не могу показывать максимум из-за травмы»?
— Наверное. Но тогда это был бы не Новак. Этим он отличается от многих других. За это уважать надо, а не критиковать. Он был травмирован, но старался это скрыть, не отреагировал вовремя.
И да, это была ошибка.
— Возможно, он скрывал травму, не желая показывать соперникам свою уязвимость?
— Именно.
— И теперь, когда он выходит на корт в «рукаве», соперники видят в этом свой шанс?
— Он больше не надевает «рукав».
— Окажется ли этой небольшой операции достаточно для громкого возвращения? Или снова будут мусолить вегетарианскую диету, медитации и прочее?
— У меня есть несколько вопросов к тем людям, которые не могут понять. Хорош он в том, что делает, или нет? Сколько раз он был лучшим теннисистом планеты, возглавлял рейтинг?
Американцы в 2011-м объявили его самым многообещающим игроком в истории тенниса. Такое количество успешных лет, проведенных на самом верху не могло не сказаться, но это не причина называть нынешнее состояние кризисом.
Хотел бы, что все остальные в своей жизни допускали такие же «ошибки», при этом оставаясь лучшими в своем деле.
— В прошлом сезоне из команды Джоковчиа ушли все, кроме Пепе Имаза, которого было не видно, не слышно в периоды успеха Новака, но который вышел на первый план в период спада…
— Его роль в карьере Новака и его психо-физическом развитии настолько мала, что на нее даже не стоит тратить и слова. Он просто один из многих людей в окружении Новака.
И появляется только эпизодически. Новак взял от него то, что ему было нужно.
Да, он когда-то здорово помог Марко в преодолении тяжелого психологического кризиса, и за это я ему глубоко благодарен.
— Крест из монастыря Хиландар в Святом Афоне снова у Новака на шее?
— Пару лет назад, устав от всех этих историй, я сказал ему – «сын, верни крест». Он щелкнул пальцами, расстегнул рубашку и показал, что крест как был у него на груди, так там и остается.
И сказал – «пап, я никогда не сверну с пути божьего».
— Когда вы поняли, что ваш сын – особенный ребенок?
— Когда моя мама умирала от рака. Ему было всего три года, он жил с моими родителями на Копаонике, в домике. Он спрашивал свою бабушку, где у нее болит, и часами массировал больное место, гулял с ней, рассказывал истории. Он продлил ей жизнь еще как минимум на год.
Так что он был особенным не только на корте.
— А на корте?
— Он был легкий, как перышко, тощий, созрел позже, чем другие игроки его поколения. На турнирах мы встречались с мускулистым Рафой, большими мощными французами Тсонга и Монфисом.
Гаске тоже был крепче и сильнее него физически, было несколько могучих чилийцев. Но секрет Новака, который я для себя осознал 20 лет назад, был в том, что его специфические разминки, растяжки продлевали его карьеру. И еще он был очень преданным теннису.
Бедный мальчишка, у которого после школы почти не было времени, чтобы играть. Тогда на телевидении он сказал правду о том, что играл по ночам.
— Ночные теннисные бдения начались, когда у него появился брат?
— С Марко они разносили весь дом. Книги им служили вместо сетки, играли ракетками для настольного тенниса, но теннисными мячами.
Младший постоянно его дразнил и местами бессовестно надувал, ведь Ноле утром нужно было идти в школу. Он регулярно посещал школу до четвертого класса, был отличником, легко усваивал языки, что здорово помогло ему, когда в 13 лет он уехал из дома в академию Ники Пилича.
В Мюнхене мы ничем не могли ему помочь финансово, мы сами ощущали себя как тыквы без корней. Приходилось изворачиваться, чтобы как-то оплачивать все это.
Мы дали ему с собой немного карманных денег, пару сотен долларов, на какие-то мальчишечьи нужды, чтобы он не ощущал себя свосем уж нищим, а он спустя несколько месяцев вернулся с подарками братьям. Сказал – они маленькие, им нужнее.
— И как ему удалось адаптироваться в мире тенниса, уйдя из привычной атмосферы дома, где у него были братья?
— Теннис асоциальный вид спорта, но у него для общения есть семья. Сложно заводить друзей среди тех, с кем сражаешься за титулы и призовые.
Но я совершенно точно знаю, что после завершения карьеры с некоторыми из нынешних соперников они сохранят отношения и станут друзьями.
— Энди Маррей?
— Легко могу это представить. Они фактически росли, взрослели вместе, между ними семь дней разницы, и по турнирам мы почти всегда ездили вместе – Джуди с Энди, я с Новаком.
Как-то раз приехали в Ливорно на турнир, а они весь день напролет в футбол играли.
— Наверное, несложно представить и то, как они через несколько лет будут возиться со своими детьми так же, как с ними возились Джуди и Срджан?
— Я бы хотел, чтобы мои внуки прошли путь в теннисе, даже несмотря на то, что знаю, насколько это тяжко. С удовольствием пройду его вместе с ними как дед, потому что обожаю внука и внучку.
Стефан недавно встал на горные лыжи. Маленький Новак надевал их только в течение семи месяцев. Он должен был стать горнолыжником, как я, а стал теннисистом.
У Стефана отличная спортивная наследственность, мы поддержим любой его выбор, каким бы он ни был. Новаку в этом плане финансово будет проще, чем было мне, но мелкому придется не сладко. На него будет давить тот же груз, что на Марко и Джордже.
Это нелегко – быть сыном или братом Новака Джоковича.
— А отцом?
— В этой стране быть отцом известного человека тоже иногда бывает трудно, но то, что делает сейчас Новак, это только начало. Подавляющее большинство теннисистов – просто теннисисты, Новак в данный момент тоже теннисист, но этим его интересы не ограничиваются.
И чем бы он ни занялся в будущем, он будет успешен. Уверен, что это будет здесь, в Сербии, потому что дома, в своей стране он чувствует себя лучше всего.
С 12 лет он мотается по свету, но уверен, что в итоге вернется к тем людям, которые его любят.
— Строите дом в Белграде?
— У нас будет свое гнездо. Не на озере Комо, а в своей родной стране. У детей все больше и больше разных обязательств, но мы просим, чтобы хотя бы внуки оставались с нами.
Мы гоняемся за ними по всему свету, чтобы урвать хоть пару дней с сыновьями. Такова цена тенниса. Когда Новак приезжает домой, мы не говорим о теннисе вообще.
Мы наелись этим видом спорта на шесть жизней.
— В обычных семьях отец, глава, бывает в деловых поездках, а у Джоковичей – наоборот?
— В нашей стране дети часто живут вдали от родителей. Мы сами уже лет восемь-десять живем с собаками вместо троих сыновей. Марко и Джордже были очень талантливы, но выдержать сравнение с лучшим игроком мира не всякому дано.
На них это оказало очень сильное влияние, особенно на Марко. Но сейчас у него все отлично, он работает тренером в теннисном клубе в Испании, у него прекрасная девушка.
Джоле два года назад вернулся домой из США, потому что больше не мог видеть нас одинокими. Я всячески пытался убедить его продолжить учиться в Штатах, но он предпочел получить образованием дома. Он изучает финансы и банковское дело, у него здорово идет.
У всех троих своя дорога, но мы поддерживаем каждого на его пути.
http://www.novosti.rs/vesti/naslovna/drustvo/aktuelno.290.html:711822-Srdjan-Djokovic-Novak-nije-u-krizi-priroda-uzima-svoje
