Анри леконт: у русских сохранилась жажда играть в теннис
Чемпион «Ролан Гаррос» 1984 года Анри Леконт постоянный участник турниров «Легенды тенниса», проходящих во вторую неделю Ролан Гарроса. О том, каким он видит развитие мирового тенниса, о месте в нем российских игроков, теннисном клубе, в котором он является Президентом, и в котором тренируются учащиеся французских спортшкол, корреспондент АН побеседовал во время турнира «Ролан Гаррос».
— Многие теннисисты нового поколения сегодня отмечают эволюцию тенниса. Одни подмечают, что он стал более интеллектуальный, другие — что более силовой.
А что скажете Вы с позиций Вашего опыта?
— Он действительно эволюционировал. Прежде мы были немного тяжелее и сильнее.
Очень много мускулов и мощи. Сейчас физическая подготовка слегка подкорректировалась в сторону подготовки к марафону.
Когда мы смотрим на Новака Джоковича, Рафаэля Надаля, то видим как изменилась их игра.
Кроме того, игроки в теннисе также изменились. Они стали более коммерческими. Мы в свое время просто любили играть в теннис.
Они тоже любят, я думаю. Но мы были реально увлечены теннисом.
Кстати, именно поэтому зрители не очень комфортно себя сегодня чувствуют. Игроки с ними практически не общаются.
Публика постепенно отходит от тенниса, за исключением турниров Большого шлема.
— То есть, теннис стал в каком-то смысле фабрикой?
— Скорее бизнесом.
— Как Вы оцениваете в этих условиях состояние российского тенниса?
— Российский теннис очень сильно изменился. В начале этого пути были «спутник» — Евгений Кафельников , как его всегда здесь называли, и Марат Сафин. Они сделали прорыв.
Кафельников последний выиграл Ролан Гаррос и в одиночке, и в паре в 96-ом году. Это невероятно!
Кафельников, Сафин, Мария Шарапова! Уже в моем поколении русские играли в теннис очень хорошо.
Русский теннис постоянно развивался. Кроме того, русские теннисисты начали тренироваться за пределами России. Сафин — в Испании, в Барселоне, Кафельников играл в Германии, Шарапова — в Америке. Мы во Франции никуда не перемещаемся.
Мы остаемся у себя и это глупо.
— Вы считаете что такие вот переезды помогают совершенствовать теннис?
— Нужно куда-нибудьуезжать! Мы должны использовать нашу собственную систему и выезжать за пределы Франции. Нельзя вариться только в собственном соку!
Это необходимо для того, чтобы прогрессировать в теннисе, в ментальности, иметь представление о том, как тренируются другие, находить важные маленькие детали. Это как если бы участники Формулы 1 не следили бы, как меняются машины других участников, какие особые детали они используют для побед.
— К сожалению, наши юниоры зачатую вынуждены перемещаться в другие страны, потому что в России не хватает условий, не хватает турниров. На это всегда жаловались.
— Да, у них есть жажда играть в теннис. Они хотят все попробовать.
— Во Франции, чтобы поучаствовать в турнире, достаточно просто посмотреть сайт федерации и выбрать.
— Ну и замечательно. Не нужно критиковать все, что у нас есть. Нужно использовать собственные возможности, но и выезжать за пределы страны и биться на чужих кортах.
Если мы этого не делаем, то будем оставаться просто хорошими игроками, не более.
— Вы упомянули, что теннис стал более коммерческим. Вы в этом направлении остались, пожалуй, наиболее близки к самому теннису. Как известно, Вы Перзидент теннисного клуба, у которого договора, в том числе с колледжем, в котором есть спортивное обучение — теннис.
Как все начиналось?
— В свое время у моих родителей был теннисный клуб. Меня всегда это увлекало. Поэтому, когда мне предложили стать Президентом этого теннисного клуба в Левалуа Перре, я согласился.
Мы его развиваем уже 11 лет, стараемся таким образом передать нашу увлеченность теннисом новым поколениям. Но, безусловно, есть и коммерция.
Сохранять увлеченность, любовь к теннису это очень важно. Меня больше всего шокирует то, что у молодежи сегодня нет жажды спорта, жажды победить, если жажды гордости Только бизнес.
И это убьет этот спорт.
— Вы пессимист в отношении перспектив развития тенниса?
— Я не пессимист, я реалист.
— Но, полагаю, что после 11 лет работы в Вашем клубе у Вас есть и результаты?
— Конечно. У нас хорошие результаты. В Клубе 2400 лицензированных игроков. Из них 900 — это дети. Мы немного работаем на высшем уровне.
Но для этого не так много средств, так как и у нас они все-таки ограничены. Но в целом мы довольны, все хорошо функционирует.
Но это теннисный клуб, а не Академия.
— В Клубе представлены только французы, или представители и других стран?
— Есть и другие страны. Есть даже русские (смеется).
— А почему, кстати, Клуб, а не Академия тенниса?
— В Париже это практически невозможно. Нужно гораздо больше кортов. У нас только 6 крытых кортов и 4 открытых. А нужно как минимум с десяток крытых кортов и даже больше. Мы находим решения, заполняем клуб днем.
Есть известные игроки, которые приходят к нам тренироваться. Но это не мой частный, это муниципальный Клуб. Я там Президент.
Клуб организован городом Левалуа Перре и решения по нему принимает мэрия. Свою же миссию я вижу в том, чтобы сохранить у его членов увлеченность теннисом.
— Что нужно для этого?
— Нужно помогать семьям. Нужно доносить идею, нужно много работать, и иметь реальную любовь к теннису.
С другой стороны, есть и бизнес, это продолжение тенниса, но главное в теннисе это, все-таки, увлеченность им. Рафаэль Надаль просто обожает играть в теннис, и именно это главная причина почему он здесь.
