Волка ноги кормят
Такой, знаете ли, маленький мальчик явился в Израиль. Жить он там особо не хотел, работать тоже, учебу еще в Москве к херам собачьим отправил. А потому, явился просто так.
Бухать может быть, иметь кого попало, намечать свои дела презренные и получать максимум ненужного удовольствия. Действия были просты:
— аэропорт
— общага
— знакомство с бытом, соседом, людьми, начальством
— учеба (иврит, математика, география, еврейские традиции и еще какая-то мелочь) у черта на куличках (в горном городе Ариэль).
— и всё на тот момент
Мой сосед по общажной комнатке был парнем скоромным, кротким и нерешительным. Но, тем не менее, уже через три месяца безденежных скитаний по улицам маленького города Кфар-Саба, он через кого-то там, нашел себе работу — посудомойкой в ресторане. А зачем нашел?
Девочек он хотел, а денег на них не было. И стал мыть, да потихоньку подкапливать деньги, на алкогольно-сексуальные сказочные излияния. Себе во всем отказывал.
Мне тоже во всем отказывал. Когда он понял, что отвертеться от моих займи пару шекелей невозможно, то поговорил с боссом своего общепитовского заведения о приеме и такого оболтуса как я в их скромное заведение.
И был назначен я посудомоечным сменщиком, то есть, заменителем моего же соседа. Как попал в мир еды и закусок, так и ахнул. Жрачка нахаляву, питье даром, да еще и деньги небольшие платят.
Трепещите девочки-репатриантки, Андрей и сосед Володя выходят на тропу бескомпромиссного интима. Ура!
Жизнь у кого-то давала трещину, а мне дала безбедное существование с вечно набитым и счастливым желудком. Да плюс, каждому ресторану дан обязательно свой ангар для хранения продуктов.
Как вы понимаете, этот склад вечно свежих вкусностей, не мог частично не оседать и в нашем с Володей холодильнике тоже. Воровали мы сносно. Раз на раз не приходилось: рыба лососевая Соломон, яйца, молоко, овощи, фрукты, пиво, вино, торты и разная другая дребедень.
Весь этот криминально добытый разносол, сделал меня и Вовку — властелинами общаги.
Говорят, что женщины не дают за еду. Не верьте.
Вполне себе кушают с аппетитом, вполне себе довольны, и после ужина любили коротать ночки за прослушиванием на какой-то израильской радиоволне старых американских песен. Лав ми тендер, лав ми тру…
А утром стабильный завтрак, вкусно приготовленный соседом Владимиром для вкушенных ночью девушек. Кто еще в общаге мог так шиковать? Да никто.
Другие обитатели общежития находили подработки, которые не пересекались с учебой, и максимум того, что можно было найти — завод совершенно невкусных изделий из металла или химии. А нам повезло.
Работа хоть и была временами адской, зато кормила впрок.
Но всякому счастью приходит конец. Как и в любой цивилизованной стране, нас единовременно сдали владельцу ресторана. Причем повесили грехи всего персонала. Дескать, выносили тоннами, а Норвегия даже и не успевала вылавливать свою лосось в таких количествах.
Сильно жрут эти русские, спасу нет от них. Кибуцы разоряются на поставках фруктов, овощей и молока. Короче, кутерьма, туда-сюда, закончилось всё увольнением и лишением месячной зарплаты, в обмен на то, что меня и Вовку не сдадут в полицию.
Мне и моему соседу, совершенно не хотелось начинать свою карьеру в жарком и кипучем Израиле с криминала. Потому, мы подчинились, покорились, послали на фиг морщинистого выходца из Польши (хозяин кабака) и пошли искать счастье в других местах.
Разве может увольнение смутить двух молодых людей, которым едва исполнилось восемнадцать лет. Куда там.
Вовка, гонимый идеей фикс, что женщинам необходимо в виде бартера за услуги телесного характера, денежный эквивалент, быстро отыскал новый ресторан (с гламурным названием Вишенка), в который нас, без особых расспросов и рекомендательных писем о сомнительном прошлом, приняли.
Арабо-мусульманский дух в новом заведении сочился из всех щелей достаточно неухоженной кухни. Разве что кальяна настольного, поварского не хватало, для полного ощущения Востока и всего что с ним связано.
Моя роль в новой иерархии заведения поменялась. Теперь я был в почетной должности — помощник повара. Должен был нарезать продукты и вовремя преподносить съестные заготовки старшим по званию. Арабские повара не хотели разговаривать.
Мой иврит видимо было несносным, потому, я впервые ощутил, что значит быть немым человеком, в сторону которого снисходительно смотрят и пальцами показывают на то, что нужно в данный день и час.
Ступил на святой Израиль вечер. Время ресторанного зарабатывания денег. Клиентов ворох, работа кипит, все валится из рук. Апокалипсис людей в белых фартучках.
Снуют меж железными кухонными столами, а ты, только что огурцом нарезанным в них не метишь. Орут страшно, на страшном арабском наречии. Опыт выдержки от нападок у меня был уже колоссальный, а потому я вяло наблюдал за их попытками вывести меня из себя.
Ночь, я весь в мыле, мечтаю о завтрашнем отдыхе, чтобы Вовка сменил меня на ответственном посту, убираю свой стол о вечерних баталий с едой, и вижу картину достойную лучшего следователя Земли Обетованной: арабский повар, совершенно не брезгуя моим присутствием рядом, наполняет свои сумки съестными припасами и спокойно собирается удалиться домой. Наученный горьким опытом прошлого рабочего места, я задал резонный вопрос — кого, собственно, за его неуемные аппетиты будут сношать?
Он, честно глядя в мои зеленого цвета глаза, ответил, что именно меня. Не его же, заслуженного шеф-повара этого горе-реторана. Намек я понял, и моему соседу Володе, в общих чертах, описал ситуацию.
Ретироваться нужно было оперативно и крайне быстро, пока продукты пережевывались арабским поваром и его немаленькой семьей.
На этом, эпопея с работой в отрасли общепита была закончена. Жирную точку ни в коем случае нельзя было превращать в многоточие.
Я для себя четко решил, что, наверное, и нет таких заведений, где бы ни царила полнейшая антисанитария. Да, и, в конце концов, мои руки сильны, молоды и проворны, я же могу на любой фабрике выполнять тот же самый энергозатратный ворох, который получался в ресторанах.
Мечтам не суждено было сбыться. Следующее рабочее место оказалось: уборкой в туалетах большего торгового центра…
